Наталья Зинцова. "Смотри, товарищ, вот красная звезда" // 31.01 - 19.02

Новая работа Натальи Зинцовой — своеобразный реэнактмент. В свойственной ей минималистичной манере художница воспроизводит попытки из собственного детства нарисовать ровно пятиконечную звезду, не отрывая руки от листа. Десятки раз рука художницы проделывает один и тот же путь и неизменно срывается. На выходе получается ряд звезд, среди которых нет ни одной идеальной. 

 

Рука, рисующая геометрическую фигуру двигается по траектории, жестко продиктованной формой. Чем твёрже рука, тем ровнее линия. Такое движение сродни хореографии, если вспомнить этимологию этого слова. Танец есть повторение телом заранее предписанных фигур. Центральным понятием здесь является дисциплина. Максимальная свобода 

достигается за счет максимального подчинения. Поэтому идеальное исполнение достигается путем беспощадной тренировки. Задача в данном случае заставить руку подчиняться глазу.

 

Но что происходит, когда мы рисуем не просто фигуру, а идеологический символ? Например, пятиконечную звезду. Тогда это уже, скорее, перформативный жест. В лингвистике перформативным называют такой род высказывания, в котором речь совпадает с действием, точнее, когда речевой акт и есть действие, например, «я клянусь» или «я сдаюсь». То есть, в изображении символов, телесный жест становится политическим. Наша рука, рисующая не пентаграмму, а звезду, уже не подчиняется исключительно глазу. Ею движет вера или сомнение, любовь или ненависть, ликование или ярость. А потому даже самая натренированная рука может дрогнуть, может сорваться с траектории, заданной контуром фигуры. Подчиняется или сопротивляется уже не тело, а сознание. 

 

Рисуя звезду, ребенок становится ею, если вспомнить теорию становления Делеза. Одновременно, можно сказать, звезда становится ребенком. То есть перед нами уже не звезда, а автопортрет, схематически повторяющий витрувианского человека Да Винчи. Только человек семилетней Наташи Зинцовой далек от совершенства, словно олицетворяя глубокий внутренний разрыв между коммунистическими идеалами, впитанными с детства и окружающей реальностью.

 

Однако именно кривизна удерживает эту звезду от превращения в симулякр. Потому что ровную звезду может начертить либо автомат, либо человек с зомбированным сознанием. Другими словами, именно сомнение или несогласие, в терминах Рансьера, делает движение детской руки по-настоящему политическим. Именно это, а вовсе не ностальгия по советскому, заставляет Наталью Зинцову вернуться в наше время к фигуре пятиконечной звезды. Художница возвращается не к знаку, а к способу его производства. Сегодня, впрочем, как и всегда, политизация означает для художника не выбор каких-то особых тем или переход к активистской борьбе, но политизацию прежде всего собственной художественной практики, то есть осознание и критический анализ своих творческих методов и приемов. Наталья Зинцова указывает на один из возможных способов сделать это — отказаться от профессиональных навыков, преодолеть собственное дисциплинарное тело, позволить руке уклониться от предписанного движения.